..
30-го декабря в двадцать два ноль-ноль я увидела на местном форуме тему, в которой бурно обсуждался некий несчастный, выброшенный в пакете в сугроб кот, которого некая девушка, спешащая на поезд, чтобы праздновать с друзьями Новый год, успела вытянуть из сугроба и спрятать в подъезде ближайшего дома, благо там была открыта дверь.
А поведала о нём её подруга, и битый час люди жалели кота, но никто не хотел на ночь глядя ехать в дом с двенадцатью подъездами, в любом из которых мог быть кот. Точнее… Просто не хотел ехать.
Девушка прозрачно намекнула, что подъезд – последний, но всё же завтра Новый год, а поэтому прозрачных намёков в ту ночь не понимал никто. Я же этот праздник ждала с видом человека, жующего лимон, поэтому страшно обрадовалась возможности ничего не праздновать и спасти напуганное, замёрзшее и выведенное в далекой Британии явно не для сидения под уральской лестницей животное.
Ночь была плюс-минус нулевой, ангелы пели на небе: «Беги, мы с тобой!», меня втянул последний автобус, а в груди разгоралось жаркое чувство, что возможно ВСЁ, было бы желание ВСЁ это сделать. Дом я нашла сразу, как и подъезд. Очень долго звонила разным людям, пока наконец за полчаса до полуночи древняя старушка, так ничего и не поняв из моей шепелявой истории про кота в подъезде, которого я приехала спасти, прогремев таинственными ключами, – да-да, я слышала чугунный звон старинных ключей, – не нажала кнопку домофона.
Я пробежала пять этажей. Кота не было. Я кискискала, мурчала, заманчиво хрустела кормом. Подъезд был грязный, голый, а за каждой дверью полураздетые люди ждали конца не объявленного в программе спектакля. И вот… Я заметила тёмную тонкую фанерку, прислонённую к стене под крайне острым углом, за которой могла бы разместиться разве что мышь. Но, боюсь, разместиться у этой «мыши» другого шанса просто не было, как не было и у меня «её» найти. Я отодвинула фанеру. Кот был там.
Чернично-серебристый, с круглыми огромными глазами, зашедший, как зомби, в мою переноску, потому что переноска – это люди, это – жизнь, это – надежда, и это всё, что он сейчас понимал.
Вот и всё… Я увезла его домой. Он оказался непримирим ко всем моим животным, не хотел есть и пить, дрался, ему было больно, у него был цистит и шок. А запас моих сил иссяк. И поэтому я сделала объявление: «Найден кот, решила назвать Барсик, любители «Уральских пельменей» оценят. Милый Барсик, где твой Игорь?» Ну а на следующий день, под самый Новый год повезла его в ближайшую клинику.
Кот мужественно позволил выпить из себя две мензурки крови для определения болезней, которых, как я надеялась, у него не окажется, ему прописали лекарство, которое должно было вылечить его отмороженные причиндалы, как вдруг мне позвонила женщина и сказала, что более чем уверена, что теперь это – её Барсик, и что она его вылечит: «Даже если для этого придётся лететь в Англию или отдать свою почку!» – «Отдайте кота, – сказал врач, – она справится».
И уже через час, с историей болезни и новогодним мешочком таблеток от цистита, Кот ехал в новый дом.
Звонила туда сегодня. Он уже со всеми разобрался, объяснил, где будет спать, пьёт таблетки, ну и свято верит в новогодние чудеса. Британия, если что, надеюсь, ты меня не оставишь?
Всем привет от Барсика, ну и – «Боже, храни Королеву!».
Автор Ева-Анастасия Кедровская.
